Перенос/контрперенос как ядро аналитических отношений. «Идеальная дочь»
С сегодняшнего дня мы начинаем публиковать выпускные работы наших коллег, прошедших обучение в обучающей программе «Основы аналитического консультирования и юнгианской терапии» и успешно его завершивших.
Первой Вашему вниманию предлагаем работу Ренаты Гладовской на тему:
Перенос/контрперенос как ядро аналитических отношений. «Идеальная дочь» — практическая часть.
Теоретическая часть.
В ядре юнгианской терапии — активация бессознательного через аналитические отношения. Эта активация позволяет пациенту более творчески обращаться со своими проблемами и своей жизнью. Она является также частью процесса индивидуации. Но если эго-комплекс недостаточно когерентный, то эту когерентность надо развивать в первую очередь.
Несмотря на свою непоследовательность, Юнг внес значительный теоретический вклад в изучение переноса, подчеркивая его терапевтическую направленность, наличие определенной цели и значение «настоящей» личности аналитика.
В 5-й «Тэвистокской лекции» Юнг описал 4 стадии, которые по его мнению необходимы в работе с переносом (Югн, 1935).
1. Помочь пациентам распознать и оценить их субъективные образы, персонифицированные фигуры, внутренние объекты, которые проецируются на аналитика.
2. Во время проработки этих образов помогать пациентам отличать их личные проекции от безличных, или архетипических.
3. Помочь пациентам дифференцировать личные отношения с аналитиком и безличные факторы и осознать, что эти отношения не только личные, но несут в себе внеличностное, архетипическое начало, которое способствует движению вперед.
4. Помочь пациентам осознать, что «сокровище» лежит внутри, а не снаружи, и что оно «не находится больше в объекте, от которого они зависят». Юнг называл это «объективацией безличных образов», которая составляет существенную часть процесса индивидуации.
Выделенные стадии работы с переносом содержат очень сложные идеи о его природе и роли в анализе. Однако начинающим аналитическим психологам эти утверждения не помогают понять, как надо работать с материалом переноса.
К. Юнг различал личностный и архетипический переносы. Когда читаешь работы Юнга, создается впечатление, что он хотел убрать с пути личное, чтобы оно не мешало с большим интересом занятая архетипическим, трансперсональным переносом. Однако на самом деле Юнг в равной мере признавал значимость и того и другого: «Личностные проекции должны раствориться, и они могут раствориться через осознание их. Но безличные проекции нельзя убрать, потому что они принадлежат структурным элементам психики. Они — не остатки прошлого, которые надо перерасти; они, наоборот, представляют собой целенаправленные и компенсаторные функции крайней важности» (Юнг, 1935).
Архетипический перенос имеет две специфические особенности. Во-первых, архетипические проекции переноса являются частями Самости, которые еще не интегрированы. Во-вторых, эти проекции вносят в анализ то, что устремлено вперед, в будущее, что готовит психику к индивидуации. Материал архетипического переноса не требует интерпретации, но скорее, нуждается в определенном признании в ходе анализа.
Юнг о контрпереносе.
Юнг был первым аналитиком, настаивавшим на том, что аналитики должны сами пройти анализ, прежде чем начинать практическую работу, — и важность этого была признана Фрейдом (Фрейд, 1912, Элленберг, 1970). Позже это было названо «учебный анализ» и имело ряд дополнительных значений.
Идея о том, что пациент может продвинуться лишь на столько, насколько эффективно прошел анализ сам аналитик (Юнг, 1913). Терапевт «в той же степени отвечает за чистоту своих рук, что и хирург» (Юнг, 1914). Здесь имеется в виду даже не столько ограничение, сколько опасность — аналитик может занести инфекцию пациенту во время психологической хирургии. Он может сделать его больным.
Но Юнг говорил больше. Динамический и потенциально позитивный аспект образа «чистых рук» состоит в том, что пациент идентифицируется с аналитиком на глубоко личном уровне. Юнг раскрывает «открытый секрет», что пациенты каким-то образом глядят в «душу» аналитика, обнаруживая, таким образом, как аналитик сам справляется со своими проблемами, и использует ли он на практике то, что проповедует (Юнг, 1913). Юнг тут говорит об очень тонком психологическом взаимодействии между аналитики и пациентом. Позже эта идея была переработана в более поздних трудах — «личность аналитика является одним из главных факторов лечения» (Юнг, 1914). Лучше всего Юнг выражает эту идею, говоря о том, что аналитик «буквально „перенимает“ страдания своего пациента и разделяет их с ним» (Юнг, 1946).
В своих описаниях анализа как «диалектического» процесса, происходящего между двумя сторонами, Юнг, по крайней мере, в двух случаях, сравнивает его с соединением двух химических веществ в своего рода аналитическом сосуде для проведения опытов (Юнг, 1929 а, 1946). Смесь или «комбинация» этих элементов приводит к изменению каждого элемента (и как ни парадоксально, сама является результатом) и к созданию нового, третьего компонента. Возможно Юнг первым бы сказал, что каждый элемент содержит внутри себя множество более мелких элементов — например, комплексов.
Символизм алхимии, в особенности «coniunctio», или «мистсческого брака», элементов при создании золота, казался Юнгу несущим в себе неподдельное сходство с процессами индивидуации и переноса/ контрпереноса.
Взаимное смешение бессознательных частей каждого участника — анимы мужчины и анимуса женщины — представлено в сериях образов Розариума. Эти серии показывают «Короля» и «Королеву», постепенно сближающихся друг с другом, соединяющихся сексуально, затем умирающих — вследствие чего появляется маленький человек (душа), которая возносится и затем возвращается, приводя в итоге к возрождению и сотворению «гермафродита» или Самости. Эта завершающая тема андрогина соответствует возрождению целостности пациента.
В 1935 г Юнг выступил с примечательным заявлением: «Эмоции заразны, поскольку они глубоко укоренены в симпатической системе <… > Любой эмоциональный процесс немедленно провоцирует аналогичный процесс в других людях. Даже если врач полностью отстранится от эмоциональных содержаний пациента, сам факт наличия эмоций не может не оказать на него воздействия» (Юнг 1935). Можно сказать словами Джен Винер: «Мы практически неизбежно работаем в переносе» (Винер, 2004).
Ныне достоверно установлено, что развитие мозга и развитое мышления взаимосвязаны самым существенным образом и, что способность осмысления окружающего развивается благодаря межличностным отношениям. Невербальные бессознательные интерактивные процессы происходят непрерывно как в младенчестве, так и во взрослом возрасте и, стало быть в рамках отношений переноса и контрпереноса. Скрытая, имплицитная, неосознаваемая обработка информации может играть не менее важную роль, чем эксплицитная, сознательная, или вербальная. Результаты некоторых блестящих исследований показывают, что происходит, когда нарушаются эти скрытые интерактивные процессы (Каплан-Солмс, Карен и Солмс, 2000; Девис, 2002, Вилкинсон, 2003).
Аллан Шор описывает способ самоорганизации мозга в контексте отношений с другим человеком — и, следовательно, с другим мозгом. Он утверждает, что именно аффективная регуляция лежит в основе функционирования индивидуума и поддерживает его. В свою очередь, отношения на невербальном и бессознательном уровне влияют на эмоциональную регуляцию.
Различные подходы
Каст говорит ясно и недвусмысленно: «Содействие развитию символов важнее процесса переноса и контпереноса. Символы не только движущая сила для процесса индивидуации, они также отражают всю предшествующую и последующую жизнь человека. Они формируют эмоции, связанные с комплексами, архетипами и реальными жизненными отношениями» (Каст, 2003).
Пронер, в отличии от Каст, отстаивает концепцию аналитической связи как «аналога ранних отношений ребенка с матерью» и утверждает, что пациент вместе с аналитиком должен искать доступ к чувствам и образам, приходящим из младенческой части психики. Он согласен с Джозеф, которая считает перенос главным фактором терапевтического воздействия. Пронер подчеркивает, что Каст «анализирует перенос», в то время как он «работает в переносе», и в этом кроется принципиальное методологическое различие между ними. «Не все является переносом, но перенос существует во всем, а это не одно и то же» (Etchegoen, 1999).
Символы активируются в терапевтических отношениях, когда аналитик демонстрирует интерес к целостной личности пациента — его уникальности, потенциалам и трудностям. Эти символы, после возникновения их из бессознательного, можно рассматривать как несущие новый смысл. Их можно описать и понять в анализе.
Перенос и контрперенос
В широком смысле перенос и контрперенос обозначают не просто невротическую тенденцию разыгрывать старые стереотипы, но неизбежную и необходимую степень эмоционального вовлечения обоих участников в общий процесс. Можно назвать их частью диалектики взаимодействия. В фантазиях аналитика контрперенос иногда воспринимается как что-то непозволительное, смущающее или вредное (лично для аналитика или для этой профессии в целом). Таким образом, субъективному опыту взаимодействия аналитика с клиентом, потенциально способному стать ядром глубинной аналитической работы, уделялась меньше внимания, чем опыту взаимодействия пациента с аналитиком (переносу). О контрпереносе трудно писать ещё и потому, что его обычно сопровождают негативные оценки.
Юнг высказал очень важную мысль, что аналитик «… настолько же включён в анализ, как и пациент«(1929 г). Однако, точное значение этого высказывания, также как и его возможные клинические приложения никем подробно не рассматривались и не развивались, за исключением Майкла Фордхама и лондонской группы аналитической психологии (сложившиеся середине 50-х). За последние пол века появилось большое количество юнгианских работ, дополнивших ранние труды лондонской группы. Сейчас это уже скорее правило, чем исключение для юнгианских аналитиков и студентов обращать внимание, по крайней мере, на перенос. Сначала, как показал Фордхам и его коллеги (1974), существовал интерес к анализу собственно переноса. Другими словами, первостепенное значение отводилось бессознательным проекциям пациента и повторению его прошлого опыта в ходе аналитического сеанса. Развитие такого подхода и привело к ситуации, когда совокупность реакций аналитика, контрперенос, стали пристально изучаться с точки зрения их информативной, и просто невротической значимости. В результате фокус переместился к одновременному рассмотрению обеих сторон взаимодействия аналитик — пациент. Перенос — контрперенос в современных юнгианских кругах обычно рассматриваются вместе. Но значительно чаще „переносная“ сторона монеты — вклад пациента — получает большее внимание, чем соответствующие контрпереносный вклад аналитика.
Барри Пронер, юнгианский аналитик, пишет о том, что использование переноса в качестве центральной философской и эмоциональной позиции в анализе не только уместно, но и совместимо с юнгианским подходом. Сам Юнг рассматривал перенос, не скрывая своей тревоги по поводу методичного анализа самого переноса в качестве «альфы и омеги анализа«(Фордхам, 1974). Он утверждал, что «благодаря этому личному чувствованию переноса Фрейд смог открыть, в чем заключается терапевтический эффект психоанализа«(Юнг, 1913, цитировано по Фордхаму, 1974). Как и во многих других областях, Юнг шел „впереди времени“, когда рассматривал перенос шире, чем сексуальное явление, как это было принято во время Фрейда. Юнг говорил о „моральных, социальных и этических компонентах“ — взгляд, близкий к более позднему пониманию Мелани Кляйн переноса как „тотальной ситуации“. Например, он наблюдал, что пациент может воспринимать анализ подобно ребенку, желающему получить что-то особенное от своих родителей. Или может искать „особые выгоды“, чему аналитик не будет мешать, поскольку они важны для пациента. „Нам надо позволить пациенту и его импульсу вести процесс“ (Юнг, 1913). Он рассматривал сексуальные фантазии как связанные с эмпатией, адаптацией и потребностью в индивидуации. Юнг считал, что и негативный, и позитивный перенос способствуют индивидуации (Юнг, 1914).
Даже не используя специально термин «контрперенос», Юнг говорит о значимости фактора психики аналитика. Он обсуждает психическую «заразность» симптомов, раненое целительство и «буквальное принятие аналитиком» страданий пациента на себя. Он говорит о взаимном влиянии и трансформации аналитика и пациента.
В более поздней работе «Фундаментальные вопросы психотерапии» (Юнг, 1951), Юнг придает еще большую значимость эмоциональной вовлеченности аналитика, при этом с меньшим акцентом на его «психическом здоровье». С этого момента Юнг сосредотачивается на собственных страданиях аналитика.
Юнг развивает тему контрпереноса, заметно перенося акцент с «чистоты рук» на уязвимость аналитика. Уже более не открытость, «психическое здоровье» или «знание» аналитика является главной детерминантов; скорее «мерой его способности лечить служит его собственная раненость».
Заключение
Цель терапии — в ассимиляции идущих из психики импульсов роста. Это помогает индивидууму более эффективно взаимодействовать с собой и другими. Тогда может прийти и понимание темных аспектов себя. В результате этого проекции могут быть узнаны. Общая цель анализа — в усилении автономии, способности к отношениям и аутентичности. Активация бессознательного происходит внутри аналитических отношений, Я-Ты партнерства. В такой концентрированной встрече могут проявиться старые паттерны отношений, но могут возникнуть и новые. Анализ обеспечивает тип эмоциональных отношений, который невозможно найти где-либо еще. Это опыт экстраординарной близости и смысла, явно не искусственного и не эротического типа. Именно в контексте таких отношений возникает новое развитие в психике и, соответственно, в мозговых структурах. Модель отношений в аналитическом процессе аналогична отношениям матери и младенца, в которых существующие инфантильные части психики, включая предрасположенность к формированию архетипических образов, выносятся на поверхность, а примитивные эмоциональные переживания и защиты и соответствующие им образы переживаются снова и прорабатываются в отношениях между пациентом и аналитиком. Таким образом, посредством этих отношений возникает возможность смягчения психических нарушений, восстановления утраченных частей самости, эмоционального роста и развития. Я считаю, что с этими первостепенными целями анализа неразрывно связан анализ переноса.
В практической части представлено описание случая работы с клиенткой. Акцент в работе поставлен на исследование переносных отношений в терапевтическом процессе.
Список литературы:
1. Дж. Винер. Терапевтические отношения: перенос, контрперенос и обретение смысла/
Пер. с англ. — М.: Когито-Центр, 2014 г.
2. Д. Седжвик. Раненный целитель. Контрперенос в практике юнгианского анализа. М.:
Добросвет, КДУ, 2014 г.
3. С. О. Раевский, Л. А. Хегай // «Методы аналитической психологии К. Г. Юнга».
http://maap.ru/library/book/133/
4. Каст Верена, Пронер Барри //»Дискуссия вокруг переноса и контрпереноса». Дискуссия
вокруг переноса и контрпереноса.
http://maap.ru/library/book/67/